Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ

из Афин

     После того как Хоркина проиграла многоборье, бывший гимнаст американской сборной Барт Коннер, за которого когда-то вышла замуж легендарная румынка Надя Команэч, сказал: "Она - актриса. И ее поражение - такой же спектакль, как ее победы".

     Те, кто видел прощальное дефиле Хоркиной по помосту, перед тем как идти получать серебряную награду, наверняка согласятся с Коннером. С какой грацией и страстью она благодарила трибуны, то накидывая, то сдергивая с себя российский флаг и рассылая по залу воздушные поцелуи. Свое поражение она преподнесла публике куда выигрышнее, чем Паттерсон, - победу. Хоркина действительно выглядела женщиной среди детей, истинной королевой. И старалась упиваться этим. Потому что прекрасно понимала: больше - нечем.

     В какой момент она окончательно вошла в роль - загадка. Но вместо того чтобы стряхнуть с себя ненужные (уже ненужные) эмоции и отрешиться от всего ради единственного оставшегося выступления, Хоркина все больше погружалась в образ королевы-страдалицы.

     Именно это первым делом бросалось в глаза тем, кого она удостаивала вниманием. Глаза на все более заостряющемся лице превратились в два бездонных шлюза, из которых даже не текла - хлестала энергия. Остановить процесс, думаю, не могла уже и она сама. За годы выступлений в великой гимнастке накопилось такое всепоглощающее стремление к великой победе, что сейчас, когда победа не состоялась в очередной раз, оно просто рвало спортсменку на куски.

     Хоркина требовала внимания и тут же отвергала его, отгородившись от всего мира, как щитом, навсегда затверженными фразами о собственном величии и неповторимости. Это действительно так. Одно ее имя олицетворяло громадную эпоху. Эпоху Хоркиной, стремительно летящую к завершению.

     На то, чтобы остаться в истории непобежденной, у нее оставался один-единственный день. Точнее - несколько десятков секунд воскресенья.

ПУТЬ В ИСТОРИЮ

     Так получилось, что в день гимнастического финала я встречалась с четырехкратным олимпийским чемпионом Александром Поповым. Наш разговор, как мне казалось вначале, должен был стать для проигравшего в Афинах пловца крайне болезненным. После его заключительного выступления, в котором, как и в трех предыдущих, он так и не сумел завоевать хоть какую-нибудь медаль, прошло меньше суток. Но Попов оказался спокоен.

     Возможно, это тоже было защитной реакцией. Попытка относиться к поражению без эмоций - это предельно здраво и в каком-то смысле философски. Задавая пловцу не самые приятные вопросы, я тем не менее чувствовала, что он действительно не воспринимает случившееся как трагедию. И все отчетливее понимала: никакой трагедии нет. Есть великая карьера, навсегда оставшаяся в памяти тысяч людей.

     - Знаете, когда я победил на Играх в Барселоне, то на всю жизнь запомнил слова, которые мне сказал Марк Спитц, - говорил мне Попов. - "Если ты хочешь вершить историю, это надо стараться сделать в 20, а не в 24" - вот его слова. И лишь недавно я по-настоящему понял, как много смысла было заложено в тех словах.

     Карьеры Попова и Хоркиной во многом похожи. Хоркина не выступала в Барселоне, но после Игр в Атланте, где она завоевала золото на брусьях и серебро - в командных выступлениях, они с Поповым стали уже на равных. Как люди, готовые в любой момент надежно закрыть в собственных командах любую брешь. Он - в плавании. Она - в гимнастике.

     Разница между двумя выдающимися атлетами заключалась в том, что за первые семь лет выступлений в сборной России - с 1991-го по 1998-й - Попов не проиграл ни одного старта. Стопроцентно реализовал все шансы, которые подбрасывала ему спортивная судьба. Блистательная карьера Хоркиной вызывала восхищение болельщиков и зависть соперниц, но при этом в ней неизменно присутствовала горчинка. В виде абсолютно реальных, но ускользающих в последний момент самых важных побед.

     За четыре года от Атланты до Сиднея она стала абсолютной чемпионкой мира в Лозанне (1997) и выиграла там же золото на брусьях. В командном турнире, вольных упражнениях и на бревне осталась второй. Через два года на мировом чемпионате в Тянцзине вновь выиграла брусья, но получила серебро в составе команды и лишь бронзу - на ковре. Игры-2000, несмотря на высшую награду, полученную все на тех же брусьях, остались в памяти кошмаром многоборья. Никогда еще гимнастка не была настолько хорошо готова и настолько близка к главной олимпийской победе и никогда ее выступление не сопровождало такое количество неудач. Конь, оказавшийся на пять сантиметров ниже положенного, два подряд падения, которые произошли именно по этой причине, падение с брусьев - как следствие непредвиденных переживаний...

     В Афинах же Хоркина была другой. Прошлогодняя победа в абсолютном первенстве на чемпионате мира в Анахайме не могла не вселить в ее душу уверенность: она - все так же хороша и сильна, чтобы бороться с кем угодно. Это ощущение было обманчивым. Прибавленные к возрасту четыре года еще не делали лучше ни одного спортсмена. Особенно - в спортивной гимнастике.

     Это вовсе не означает, что у Хоркиной не осталось шанса. Просто ради того, чтобы использовать его на сто процентов, она должна была хотя бы на этот год пожертвовать всем. А королевы не привыкли приносить себя в жертву.

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС

     То, что на любимых брусьях у Хоркиной неладно, было видно с самого первого дня выступлений. Вопреки всем разговорам о судейских пристрастиях к России золотую медаль на этом снаряде намеревались отдать именно российской спортсменке. На такую мысль прежде всего наводили достаточно высокие оценки. 9,750 - в квалификации, 9,650 - в командном финале, 9,725 - в многоборье.

     В личном финале Хоркину заметно шатало. В комбинации, которую она столько лет подряд выполняла на едином дыхании, появились жесткие стыковки, едва заметные паузы между элементами. Она не скрывала растущего недовольства уже на разминке, словно забыв, что в таком виде спорта, как гимнастика, где счет идет порой даже не на сотые, а на тысячные доли балла, категорически нельзя показывать судьям (если уж вышел перед ними на помост), что ты расстроен, не уверен в себе, что у тебя что-то не получается. Так же категорически не рекомендуется выражать недовольство оценками. Тем более - вслух. Даже если в душе ты не сомневаешься в том, что тебя бессовестно засудили.

     Но после финала в многоборье гимнастку понесло. На приеме, куда двукратную олимпийскую чемпионку пригласили за день до ее заключительного старта и где присутствовал президент МОК Жак Рогге, Хоркина выступила по полной программе. Когда ее представили собравшимся, вскочила из-за стола, картинно раскинув руки в театральной позе. "Один такой жест стоит десяти баллов", - нашелся Рогге. "Скажите это судьям!" - зло парировала спортсменка.

     А потом был тот самый финал. В котором, казалось бы, ничто не мешало Хоркиной по-хозяйски забрать вожделенную награду. Она могла ничуть не опасаться судейской мести: розыгрыш медалей на отдельных снарядах - это всегда некий реверанс. По отношению к стране-хозяйке, к тем, кому в чем-то не повезло в предыдущих выступлениях. Вряд ли среди арбитров - всех до одного бывших гимнастов - мог найтись хоть один человек, которому не хотелось бы увидеть блистательное завершение почти десятилетней карьеры. В тот момент, когда Хоркина вышла к брусьям, на второй план ушел и ее невыносимый для окружающих характер, и нелицеприятные выходки, и воинствующая самовлюбленность. Осталась лишь великая спортсменка. И снаряд.

     Хоркиной помешала стартовая лампочка.

     Эта версия была высказана спортсменкой уже после ошеломляющего для нее поражения в автобусе по пути в Олимпийскую деревню. Мол, лампочка была зажжена раньше положенного, и на то, чтобы настроиться, попросту не хватило времени.

     Чуть раньше, в микст-зоне, журналистам была выдана другая версия. Что помешала француженка Эмили Лепеннек, выступавшая перед Хоркиной и наложившая на верхнюю жердь слишком толстый слой магнезии. Пока спекшийся в корку порошок счищали, время и ушло.

     Все это было неправдой, даже если было на самом деле. Хоркина вышла к снаряду, уже проиграв борьбу. У нее просто не осталось ни сил, ни нервов. Пустой взгляд, поникшие плечи. И, на чей-то взгляд, возможно, нелепая, но на самом деле абсолютно закономерная ошибка - потеря координации и равновесия в вертушке на верхней жерди - вертушке Хоркиной. Элементе, десять лет назад названном в ее честь.

     Все было кончено.

     Со временем, конечно, это забудется. Останется память о прекрасной, хоть и противоречивой спортсменке, подарившей гимнастике гораздо больше, чем та вернула ей в виде наград и титулов.